— Да что вы говорите, господин! — Локки расцвел в улыбке. — Представьте себе, бочки — как раз наша специализация. Вы даже не подозреваете, сколько удивительных сюрпризов хранят наши бочки! Мы гордимся тем, что никогда не обманываем ожиданий клиентов и сполна возвращаем то, что получаем. Или, как говорят у нас в Эмберлине, платим той же монетой — если вы понимаете, о чем я.

— Вполне понимаю, мастер Фервит, — в свою очередь зловеще усмехнулся капа Разо. — Замечательный принцип… и весьма близкий моему сердцу.

— О! — воскликнул Локки. — Теперь я понял, отчего ваше лицо кажется мне таким знакомым, мастер Анатолиус. Скажите, нет ли у вас сестры? Или даже двух? Сдается мне, что мы с ними были знакомы. Надо сказать, вы очень похожи. Просто потрясающее сходство…

— Нет, — помрачнел капа Разо. — Боюсь, вы ошибаетесь, мой господин. У меня никогда не было сестер. Дона София, мастер Фервит, был чрезвычайно счастлив с вами познакомиться. К сожалению, я должен спешить. Дела, знаете ли… Желаю получить море удовольствия на сегодняшнем празднике.

— Заводить новые знакомства всегда приятно, мастер Анатолиус, — заметил Локки с обезоруживающей улыбкой, протягивая руку для прощания. — Возможно, мы с вами еще встретимся.

Капа Разо прожег взглядом протянутую руку — казалось, еще чуть-чуть, и она воспламенится, — но затем снова совладал с собой. Отказать в подобном жесте вежливости означало бы тяжкое оскорбление. Такой поступок предполагал серьезные основания… и не менее серьезные последствия. Поэтому его сильные пальцы сомкнулись на запястье Локки. Ответное пожатие было не менее твердым. Глядя в глаза убийце своих друзей, Локки почувствовал зуд в левой руке и порадовался, что его стилет запрятан глубоко в рукаве. Иначе искушение было бы неодолимым.

— Вы мне очень понравились, мастер Фервит, — ответил Разо с неподражаемой выдержкой, — однако наша новая встреча видится мне сомнительной.

— Как сказать, мастер Анатолиус, как сказать… Познакомившись с этим городом, я понял, что Каморр полон неожиданностей. Желаю приятного вечера.

— И вам того же… господин эмберлинский торговец.

Он резко отвернулся и продолжил свой путь. Локки, не отрываясь, смотрел ему вслед. На ходу Разо обернулся, и на одно мгновение их глаза снова встретились… Затем капа исчез — лишь серый камзол мелькнул за поворотом лестницы.

— Лукас, — медленно произнесла дона София, — я что-то пропустила?

— Пропустили? — Локки улыбнулся мягкой улыбкой Лукаса Фервита. — Не думаю, госпожа, не думаю. Просто этот человек очень сильно напомнил мне кое-кого.

— Какого-нибудь эмберлинского друга?

— О нет, отнюдь не друга. К тому же человек, о котором мы говорим, сейчас уже мертв. Абсолютно мертв, — внезапно Локки осознал, что цедит слова сквозь сжатые зубы, и постарался расслабиться. — Не пора ли нам отправиться на поиски вашей доньи Ворченцы?

— Разумеется, — встрепенулась София. — Идемте, Лукас, следуйте за мной.

Спустившись по лестнице, по которой только что ушел капа Разо, они вышли на следующую галерею, тоже заполненную представителями высшего общества Каморра — «голубая кровь и золотая кровь», как выразился бы отец Цепп. Здесь вместо банкетного стола был устроен бар. Две дюжины мужчин и женщин в ливреях сновали вдоль сорокафутовой стойки из полированного ведьмина дерева. За их спиной располагались столы и полки, уставленные тысячами красочных бутылок. Алхимические шары струили свет различных оттенков. По сторонам от стойки громоздились гигантские пирамиды из пивных и винных бокалов, отгороженные от публики широкими бархатными лентами. Оправданная предосторожность — одно неумелое движение, и все это сооружение из хрусталя, стоившее не одну сотню крон, рухнет на пол. Для дополнительной защиты герцогского имущества был выставлен кордон из «черных курток», которые застыли возле своего сокровища в напряженном оцепенении. И, если уж речь зашла о пирамидах — на этом этаже тоже стояло великолепное светящееся изваяние. Его установили в нескольких футах от стойки бара, тоже за ограждением из бархатных лент.

Донья София уверенно направилась в левое крыло, мимо бара и длинной очереди гостей, ожидающих выпивки. Некоторые из них явно выстаивали эту очередь не в первый раз, поскольку хоть и держались на ногах, но уже не слишком твердо.

В самом конце галереи имелась тяжелая дверь из ведьмина дерева с серебряным гербом рода Никованте. Миновав эту дверь, они очутились в полукруглом холле, освещенном неярким серебристым светом алхимических фонарей. Здесь тоже было три двери. София подошла к самой дальней из них, той, что была в северной (если Локки не ошибался) стене.

— Ну вот, — с улыбкой обернулась София. — Знать бы еще, кого мы здесь обнаружим — донью Ворченцу или молодую парочку, занятую чем-нибудь недозволенным… — она слегка приоткрыла дверь, заглянула внутрь и потянула своего спутника за рукав. — Все в порядке, это она.

Вслед за ней Локки вошел в квадратную комнату со слегка искривленной внешней стеной. В отличие от галерей для публики, здесь Древнее стекло было непрозрачным, поэтому деревянные ставни единственного окошка, выходящего на север, были распахнуты настежь, и вместе с солнечным светом сквозь них лился летний воздух.

Впрочем, в этой комнате все было в единственном числе: единственное кресло с высокой спинкой, а в нем сидела единственная пожилая дама. Она сгорбилась над сверкающими спицами, из-под которых выходило некое вязаное изделие непонятного назначения. Черный шерстяной клубок медленно разматывался у ног дамы. Одеяние доньи Ворченцы производило весьма странное впечатление: черный мужской кафтан и темно-лиловые лосины, какие обычно носят кавалерийские офицеры. На ногах у нее были диковинные серебряные шлепанцы с загнутыми носами, которые живо напомнили Локки волшебные сказки. Взгляд старухи был намертво прикован к вязанию. Даже когда София вывела посетителя на середину комнаты, дона Ворченца не оторвалась от своего занятия.

— Госпожа? — позвала София, откашлялась и повысила голос: — Дона Ворченца? Это я, София… Я привела к вам познакомиться одного человека.

«Щелк-щелк», — продолжали свою бесконечную песню спицы доны Ворченцы.

— Донья Анджавеста Ворченца, вдовствующая графиня Янтарного Кубка, — с огорченным вздохом представила ее София. — Она… как бы это сказать… то покидает реальный мир, то снова возвращается, — она повернулась к своему спутнику: — Могу я попросить вас остаться с ней на пару минут? Я схожу в бар за белым вином — донья Ворченца предпочитает его прочим напиткам. Возможно, бокал вина вернет ее к жизни.

— О чем разговор, донья София! — весело ответил Локки. — Почту за честь побыть в обществе доны Ворченцы. Идите, куда надо.

— А вам что-нибудь принести, Лукас?

— Нет-нет, вы слишком добры, госпожа Сальвара. Возможно, я выпью чего-нибудь попозже.

София кивнула и покинула комнату. Дверь с легким щелчком захлопнулась за ее спиной. Локки прошелся взад-вперед, украдкой наблюдая за хозяйкой.

«Щелк-щелк», — по-прежнему слышалось из кресла, Приподняв одну бровь, Локки недоуменно разглядывал таинственный объект, выходящий из-под спиц доны Ворченцы. Н-да… возможно, еще рано судить, наверняка изделие пока не оформилось. Вздохнув, он снова принялся мерить комнату шагами и в конце концов остановился перед окном.

Перед ним открылась впечатляющая панорама. К северу от города до самого горизонта тянулись зеленые холмы, среди них змеились ленты дорог, проглядывали разноцветные крыши домов и серо-голубое полотно Анжевены. Весь пейзаж был залит ослепительным солнечным светом — по безмятежно-голубому небу не проплывало ни единого облачка…

И в этот момент разомлевший Локки ощутил пронизывающую острую боль — сзади, в левой части шеи.

Он резко развернулся и прихлопнул болезненное место — пальцы нащупали что-то влажное. Перед ним стояла дона Анджавеста Ворченца, вдовствующая графиня Янтарного Кубка. В руке она держала вязальную спицу, которой только что ткнула Локки в шею. Глаза графини за полукруглыми стеклами очков казались теперь очень живыми и молодыми, на лице расцвела улыбка, от которой вокруг глаз собрались лучистые морщинки.