Увы, это оказалось опрометчивым шагом. Контрмаги не испугались войны и в свою очередь публично поклялись жестоко расправиться с любым, кто покусится на жизнь их собратьев.

За время карательного похода солдатам удалось убить восемнадцать человек, заподозренных в принадлежности к вражескому стану.

Когда наконец они подошли к восточной границе Картена, там их уже поджидал отряд из четырехсот контрмагов, настроенных весьма решительно. Менее чем за два часа они истребили треть всей теринской армии. Во время схватки происходили странные вещи: от земли поднимался таинственный туман, затрудняющий действия несчастных солдат, со всех сторон их одолевали грозные призраки и миражи. Стрелы, выпущенные императорскими солдатами, зависали в воздухе и отказывались лететь в нужном направлении, а нередко и вовсе разворачивались и поражали самих лучников. Мало того, все войско охватило беспричинное безумие — солдаты нападали друг на друга, истребляя своих вчерашних боевых товарищей. Под действием смертельных чар контрмагов многотысячная теринская армия превратилась в скопище безвольных марионеток. Сам император пал от рук собственных телохранителей — они изрубили его в мелкие кусочки. Молва утверждает, что на погребальный костер сложили кучу ошметков, ни один из которых не превышал размера мизинца. После этой трагедии оставшаяся без руководства армия растерялась и ударилась в бегство до самого Терим Пела.

Однако этим дело не кончилось. Конклав контрмагов решил дать показательный урок всему миру — так, чтобы никому и никогда больше не пришло в голову поднять руку на членов их гильдии.

Они замыслили ужасную кару для столицы Теринской империи.

При помощи своего таинственного чародейства контрмаги наслали на город смертоносный огненный смерч. Историки до сих пор избегают упоминать об этом ужасном событии. По слухам, это было не обычное пламя, а раскаленный добела ад — будто само солнце рухнуло на землю и поглотило несчастный Терим Пел. Колонна черного дыма поднялась так высоко в небо, что ее видели и в безбрежных просторах Стального моря, и в далекой северной Винтилии — столице молодого Королевства Семи Сущностей.

Любопытно, что даже этот смертоносный жар не сумел справиться с Древним стеклом — постройки Древних пережили катастрофу и остались нетленными. Но все остальное было уничтожено. Ненасытный огонь пожрал дерево и камень, известковую кладку и металл, не говоря уже о таких хрупких материях, как бумага и человеческая плоть. Терим Пел погиб — и сам город, и его культура, и его население. Все, что не успело скрыться до нападения проклятых чародеев, обратилось в пепел. Благодатная долина превратилась в выжженную пустыню, которая черным шрамом пролегла по лицу земли.

Горячий ветер вздымал в воздух тучи золы и пепла, которые оседали у подножия единственной уцелевшей вещи. Этой вещью, по замыслу контрмагов, стал трон Теринской империи. Он сохранился до наших времен и по-прежнему стоит там, где когда-то жил и звучал разноязыкой речью Терим Пел.

Годы и века пронеслись над страшным пепелищем, дожди, ветра и солнце сбили золу в подобие черного застывшего асфальта. Ничто не растет в этом проклятом месте, и ни один здравомыслящий человек не рискнет прийти к печальному монументу, возвестившему победу картенских контрмагов над великой Империей.

Именно их сила, их сверхъестественное адское пламя сокрушило Теринский Престол и ввергло все южные города в многовековую эпоху гражданских распрей и кровопролитных войн. Но странным образом катастрофа не затронула северные земли. Пока на юге гибли народы и государства, Королевство Семи Сущностей росло и крепло.

Гильдия добилась своего. Пустой имперский трон, одиноко стоящий посреди выжженного пространства… Этот ужасный, гибельный образ возникает в уме любого человека, рискнувшего — только замыслившего! — пойти против кого-то из контрмагов.

Глава 16. Правосудие в красном

Сокольничий легко пошевелил пальцами, и Локки Ламора упал на колени. Внутри его тела, в самой глубине костей возникла такая памятная обжигающая боль. Не имея сил бороться с нею, Локки скорчился на полу рядом с Жеаном.

— Какая радость, какое наслаждение вдруг узнать, что вы благополучно пережили маленькое приключение в Гулкой Дыре! — проговорил контрмаг. — Скажу честно, я впечатлен. Признаюсь, не ожидал от вас подобной живучести, мастер Ламора. Правда, меня предупреждали, что вы крепкий орешек, но я не верил. До сегодняшнего дня все мои усилия были направлены на поиски Жеана Таннена. А тут такой подарок судьбы!

— Ты злобное грязное животное! — Локки с трудом выплевывал слова.

— О нет, я далек от животной злобы, — покачал головой контр-маг. — Я просто выполняю заказ моего клиента. Который заключается в том, чтобы разыскать и предать смерти убийцу его любимых сестер, — он с удовольствием потянулся и хрустнул суставами пальцев. — Вы же, мастер Ламора, свалились на мою голову, как нежданное наследство.

Локки прямо-таки перекосило от гнева. Как ему хотелось рвануться вперед и, вопреки всему, дотянуться до ненавистного контрмага! Но тот пробормотал несколько невнятных слов — и жуткая парализующая боль усилилась по меньшей мере в десять раз. Спина Локки выгнулась дугой, мышцы окостенели и блокировали работу легких.

Прошло несколько бесконечных мгновений, прежде чем эта пытка окончилась. Задыхающийся, обезумевший от боли, Локки бесформенным кулем свалился на пол. Все плыло и кружилось у него перед глазами.

— Удивительно, как порой наши победы обращаются в наши же поражения! — продолжал контрмаг. — Взять хотя бы Жеана Таннена. Казалось бы, фантастический боец, раз сумел справиться с сестрами моего клиента. И вот, пожалуйста, он плачет и страдает перед вами. Поверженные враги нанесли ему удар из мира теней. Да уж, происходят настоящие чудеса, когда истинный чародей — вроде меня — получает в руки определенный материал, например, обрезки ногтей человека… его волосы… или каплю крови на конце ножа.

Скованный болью, Жеан мог лишь нечленораздельно стонать.

— Да-да, мой друг, я изрядно удивился, увидев, к кому привела меня та самая капелька крови, — блеснул улыбкой Сокольничий. — Как можно было проявить такую глупость? На твоем месте я бежал бы из Каморра без оглядки и забился в самый дальний уголок континента. Глядишь, мы и оставили бы тебя в покое…

— Благородные Подонки не бросают друг друга в опасности, — с трудом прошипел Локки. — И не бегут, когда у них есть неоплаченные долги.

— Замечательный принцип, — ухмыльнулся контрмаг. — Именно поэтому сейчас они подыхают у моих ног в грязной собачьей конуре.

Неожиданно Вестрис встрепенулась и перелетела с плеча хозяина на высокую полку в углу комнаты. Устроившись там, она стала злобно разглядывать Локки, поворачивая голову то так, то этак, словно примериваясь, как лучше напасть. Сокольничий залез за пазуху и достал кусок чистого пергамента, перо и маленькую бутылочку с чернилами. Разложив все это на спальном тюфяке, он откупорил чернильницу и дружелюбно улыбнулся Локки.

— Жеан Таннен, — произнес он. — Какое простое имя! Легко вышивать, а еще легче написать.

Перо забегало над пергаментом. Сокольничий вычерчивал красивые летящие завитки, и с каждой написанной буквой улыбка его становилась все шире и безмятежнее. Покончив с этой работой, контрмаг достал свою колдовскую нить — она, как живая, серебряной паутиной обвилась вокруг пальцев его левой руки. Пальцы задвигались в однообразном, почти гипнотическом ритме, и в такт этим движениям надпись на пергаменте разгорелась пульсирующим серебряным огнем.

— Жеан Таннен, восстань! — воззвал Сокольничий. — Восстань, Жеан Таннен, у меня есть для тебя работа.

Содрогаясь всем телом, Жеан поднялся — сначала на колени, а затем и на ноги. Локки же по-прежнему не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.

— Возьми свои топорики, Жеан Таннен, — приказал контрмаг. — Ты же любишь держать их в руках, правда? Вот и получи удовольствие!